Сан-Франциско, Сочи, Кемерово, далее везде…

В богатейшем регионе США уже много дней продолжается пожар, горят леса, горят виллы миллиардеров и дома простых людей, горит все, что только может гореть, и ни пожарные, ни войска ничего сделать не могут. И ведь эта ситуация – далеко не первая, она регулярно повторяется по всему миру. И страшно подумать, если бы в Сан-Франциско или вокруг были бы склады боеприпасов или же военные лаборатории… И это не ахи и вздохи, а напоминание о Чернобыльской катастрофе и Фукусиме-1, долговременные последствия от которых устранить практически невозможно. Эти последствия уже распространились по всему миру, и существуют (и продолжают мигрировать) во всех средах.

Да, со стихийными бедствиями человек еще не научился справляться. Более, того, сегодня он сам их создает, не думая о последствиях производства и массового потребления. «Консьюмеризм» (идеология потребительского общества) есть новая форма социальной эпидемии. И она – не случайный сбой, а необходимый механизм капиталистического способа производства. Но оставим эту пока неразрешимую проблему теоретикам и посмотрим, как современный человек от подобных бедствий защищается.

А защищается он из рук вон плохо! Во-первых, ученые уже давно научились предсказывать приближающееся стихийное бедствие. Только следовать предостережениям ученых не очень хотят, даже в США и других богатейших странах мира. Другое дело – производство вооружений, тут и занятость растет, и капитал прибавляется, и помахать новейшими видами оружия перед носом вероятного противника всегда политически выгодно.

Но, спросит, искушенный читатель, разве не существует национальных и международных служб предсказания и контроля стихийных бедствий и социальных взрывов? Да, их – великое множество, и они продолжают размножаться, плодя бесчисленные подзаконные акты, указы, ведомственные инструкции. И что изменилось? Да ничего не изменилось, бюрократия, производящая подобные инструкции, продолжает размножаться, производя все новые коды и протоколы, призванные защищать население, вводя его поведение в «дозволенные рамки».

Ну, допустим, что капиталистический способ производства есть «вековая мечта человечества». Хотя я полагаю, что он – лишь новая форма жестокой борьбы за дефицитные ресурсы и политическое доминирование на земном шаре. Но оставим в покое мое частное мнение и обратимся к мировой практике.

Что есть борьба со стихийными бедствиями и техногенными катастрофами? Приходится признать, что это есть не борьба с ними, а лишь «ликвидация» их наиболее болезненных и политически значимых последствий. Немецкий социолог У. Бек так и определил современную ситуацию, сказав, что мы живем в век «последствий» действий человечества, природных, экономических, социальных и других. И для того, чтобы убедиться в этом, никуда не надо ездить – достаточно выглянуть в окно. Нет, чтобы помнить, когда надо менять проржавевшие трубы, вот когда прорвет, затопит, тогда и начнут разбираться…

Интересно, когда же к нам вернется социальная прогностика, умершая вместе с ее создателем проф. И.В. Бестужевым-Ладой? Когда же, наконец, наши доблестные службы МЧС начнут бороться не с последствиями уже случившихся катастроф, а предупреждать их, прогнозировать создавать для защиты рядового населения убежища с необходимым запасом воды, продовольствия и медикаментов? Я, старый человек, хорошо помню, как вначале Великой отечественной войны строили или оборудовали убежища в подвалах жилых домов, причем эти убежища сохранялись еще несколько лет после ее окончания.

Меня особенно беспокоит эта ситуация, потому что в перспективных планах Российской академии наук (и не только) очень много и убедительно говорится о необходимости всеобъемлющего научно-технического прогресса, но почти ничего о том, как будут защищены Конституционные права  населения на здоровую и безопасную среду обитания, на труд, здоровье и т.д. Я – безусловно «за» научно-технический прогресс – достаточно посмотреть мои публикации полувековой давности. Но передача все новых физических и интеллектуальных функций человека «умным машинам» без надлежащей проработки второй половины этой проблемы, а именно, каким будет сам человек в этом техническом «царстве», содержит риск утери социальной сущности человека.

21.11.2018